Мы ехали в Лондон вечером, когда тени уже упали на город, и народ разбегался по своим норкам, норам и другим жилищам.
Я умышлено начинаю рассказ нашей поездке в Ноттингем - там мы провели больше всего времени - с Лондона. Чтобы течение рассказа не были линейным и прямым, как дорога в штате Невада. по который мы с Вами ехали когда-то давным давно на потрёпанном "Кадиллаке". Или - поедем с тобой на ревущем всеми своими сотнями лошадей "Шевроле Корветт". Но это будет в совсем другом рассказа, а может, и в другом времени. А пока - я еду по Лондону. За рулем - Чэд Беллафранко, наш с Савеличем партнер, а сзади на сиденьи дрыхнет и сам Савелич.
Несмотря на гарь и смрад от "Европейского очищенного 95", мне нравится Лондон. Может быть, потому, что это большой город, я снова ощущаю себя в Москве, в потоке людей, которые 100% не знают тебя, не чувствуют, им наплевать на тебя, вы - как молекулы, танцующие великий танец Хаоса, броуновское движение, ведуще тебя из ниоткуда в никуда; ты сталкиваешься, отлетаешь, упругим мячиком взвиваешься вверх - или сдувшимся резиновым шариком скользишь вниз. Ты одинаково одинок в своей анонимности - и лишь иногда задумываешься: а нет ли какого-то потаённого лингвистического смысла в скрытом родстве слов "одинаковый" и "одинокий". Хотя кажется, что должно быть наоборот - разность и отличие, взлет над ровной гладью озера отличают тебя от стайки капель, преломленныйлуч солнца делает каплей пылающей, хоря все же и по прежнему каплей. Каплей в море. Каплей в мире. Или в миру.
Мы едем среди этих сотен капель. Незнакомые клерки и сисадмины, поляки на подработке и литовские буфетчицы смешиваются с пакистанцами и соплеменниками Боба Марли в цветастых беретах, сикхи привлекают внимание тюрбанами, нет полицейских, но много машин. Город не спит, потому что ещё рано. Но когда уже поздно, он не спит все равно. На то он и Город. Сердце Империи.
Я снимаю из машины. Без вспышки. Лица смыты, движения размазаны по плоскости, танцующие огоньки множатся и играют друг с другом. Люди бегут. Частички из книжки по квантовой механики. Останови такую - и она исчезнет. Фотон не может стоять. Вся его жизнь - от рождения и до поглощения - это полет.
Посмотрим же и мы на эту человеческую динамику.
Снимки сделаны на Юстон Роуд, Грей инн стрит, в туннелях и в пределах Сити.

Стена

Велосипедист
( Остальное )