豊原市 Записки ронина, охраняющего ворота Расёмон

Беда в том, что посредственность в науке имеет очень много лиц. Она прячется в старшем научном сотруднике, который измеряет температуру у зайцев, но готов драться со всяким, кто ему скажет, что за лаборантскую работу нужно получать и лаборантскую оплату. В другом случае посредственность прячется за тесным фасадом лиц, которые успели проскочить начальную стадию проверки. Они располагают правом подбирать новое пополнение в науку, они носят гордое, хотя и достаточно туманное наименование "организаторов науки" и, в силу старой латинской пословицы "подобное растворяется в подобном", успевают превратить трагедию своей личной никчемности в стихийное бедствие.

Маркс высказал великую мысль, что практика - критерий истины. Но не всегда практика своевременно справляется с потоком утверждений, которые ежегодно, ежечасно подносятся ей как истин. Пока она справится, проходит достаточно времени, чтобы родились новые носители титулов, шефы кафедр, руководители институтов.

Практическая стоимость новой научной истины не всегда ясна с самого начала - прав Франклин, когда сравнивал ее с грудным ребенком. Именно поэтому она должна быть сохранена и защищена любой ценой.

Оценка научного творчества

И чтобы двадцать веков говорили о двадцати твоих годах!

Виктор Гюго

 Научная истина и научная публикация - далеко не одно и то же. Но чтобы нас не обвинили в максимализме, скажем, что они, как минимум, не должны противоречить друг другу.

 Что же такое научная публикация? Известное и неизвестное, вечное и временное, ясное и туманное - коктейль противоречивых понятий, из которых каждый выбирает что-то по себе. Примеры из классики красноречиво показывают, что научная публикация отличается от всех остальных видов издательской продукции тем, что она содержит научный вклад. Этот вклад может быть более или менее значительным, но он обязательно должен существовать. Вообще это положение, казалось бы, является общепринятым. Каждому ясно, что ни к чему дважды открывать закон Ома, если первое его открытие получило права гражданства.

  Но, к сожалению, этот принцип научно-исследовательской "экономии сил" с трудом пробивает себе дорогу в практике. Правда, на закон Ома никто не посягает, но ведь существуют другие многочисленные области науки, где современные "дети лейтенанта Шмидта" открывают высокодоходные эксплуатационные участки. Например, для закона Ома названия их научных изысканий звучали бы так: "Закон Ома для местных условий", "Закон Ома при электрификации кооперативного хозяйства", "Закон Ома - прошлое и настоящее" и т. д.

 Практика неприхотлива. Если невозможно открыть новую научную истину, сгодятся и старые. Ведь их единственное предназначение - пройти через дружеский треугольник: рецензент - научный совет - ВАК. Конечно, для такого пути нужно запастись горючим. "Дальнейшее,- как говорил Шекспир,- молчание...". Есть нечто мистическое в представлении упомянутому треугольнику по возможности толстой папки, на которой скромно стоит имя диссертанта. Научная общественность десятилетиями стремится искоренить оценку научного творчества по числу публикаций. Напрасно. На это магическое число проще всего опереться, оно неоспоримо и, главное, им так легко пользоваться... Иногда даже самые большие его противники, утомленные обсуждениями, проголодавшиеся, прекращают ломать копья и задают компромиссный вопрос: "Хорошо, сколько публикаций имеет соискатель?". И споры прекращаются.

 Самые разные - географические, сезонные и другие грани уже открытых и охарактеризованных научных зависимостей являются неисчерпаемым источником для публикаций, которые можно было бы назвать "эксплуатационными повторениями". Между прочим, все научное творчество Рентгена, содержит не более пятнадцати научных трудов, а Эйнштейна - около тридцати. Как же воспринимать тогда интервью, в котором преуспевающий молодой научный работник скромно сообщает, что у него уже сто тридцать научных публикаций! Что это - юмор, самокритика или разглашение тайн печати?..

 Каждому ясно, что цель научной публикации - не спринтерский бег до двери ВАКа, чтобы принести оттуда ленту с научными званиями. Научная публикация должна стать вкладом в мировую науку, оставить какой-то след. Грустно видеть "труды" маститого ученого, чьи звания удлиняют его имя до такой степени, что ему позавидует арабский шейх, но чьи публикации не вызывают решительно никакого отклика. Никто не цитирует этого ученого даже для того, чтобы выразить несогласие с его точкой зрения. Да и есть ли у него точка зрения? Или одно лишь монотонное повторение связывает его бесплодные усилия с усилиями его сотрудников? Но в результате он все же получает титул, почет и уважение (конечно, если не вдумываться, за что они получены)!

 Из опыта известно, что слишком очевидная научная несостоятельность вызывает испуг, желание найти тайную подоплеку такого феномена:
     - Значит, этот человек очень силен! Кто-то его поддерживает! Не может быть случайной эта открытая демонстрация посредственности!

 Между тем оценка значимости научного труда чаще всего не столь уж трудна. Например, знакомясь с последним отчетом научного института, загляните в его же отчеты пятидесятилетней давности. Как много знакомых положений! Есть полная уверенность, что из прошлых отчетов вытечет немало сахарного сиропа! Имеется и более надежная система для оценки научных трудов - их самостоятельная жизнь, которой они живут после завершения. Если рассматривать научные исследования с точки зрения того, какие практические разработки сделаны на их основе, какие новые исследования они породили, то при таком подходе исчезнут искусственно отчеты, отсеются выражения типа: "В отчетный период было разработано столько-то тем, из которых в срок завершены такие-то и такие-то". С точки зрения бюрократа здесь все а порядке, с научной - нет. Какую пользу принесет научное исследование, покажет только практика, а она априори не может высказать свое мнение. Да и любой научный поиск - это не отрывной календарь, он не заканчивается 31 декабря...

 Формирование активного научного общественного мнения могло бы помочь в естественном отборе научно-исследовательских ценностей. Очень широкий круг зрителей может выразить компетентное мнение о фильме. При оценке научного труда, увы, круг званых и призванных тесен и при известных условиях превращается в то, что называется круговой порукой: хвалим "своих" вопреки всему, ругаем "чужих" также при всех обстоятельствах. В результате появляются люди, называемые рядовыми учеными.
     А существуют ли в самом деле "рядовые" ученые?..