Не знал.. Интересно. Скопировал отсюда:
УДК 94:323.13 (=161.3)(475)
Романько О.В.
Военный коллаборационизм советских граждан в годы Второй мировой войны: к вопросу о методологии проблемы
Следует подчеркнуть, что среди германского военно–политического руководства не было единого мнения относительно советского
коллаборационизма. По сути, дискуссии шли до самого конца войны. В целом, немецкую политику по привлечению к сотрудничеству населения оккупированных советских территорий можно условно разделить на три этапа.
Проводя оккупационную политику на первом из них (июнь 1941 – декабрь 1942 г.) немцы в качестве основного ее метода использовали террор и принуждение: пока Вермахт одерживал на фронтах победы, а в тылу еще не развернулось мощное партизанское движение, союзники среди местного населения Гитлеру нужны не были. «Даже если в конкретных обстоятельствах окажется проще обратиться за военной помощью к каким–нибудь завоеванным народам, – заявил он на одном из совещаний, – это будет ошибкой. Рано или поздно они обратят оружие против нас…» [9,с.85].
Поэтому, привлечение населения к сотрудничеству было ограничено, в целом, следующими моментами: разрешением на очень урезанное самоуправление и культурную деятельность; созданием разведывательно–диверсионных подразделений, использованием «добровольных помощников» при армейских частях или набором контингента в части вспомогательной полиции; и некоторыми послаблениями в сфере землепользования [10,p.538–542]. Точка зрения Гитлера была доминирующей и отражала реальные воззрения
большинства членов нацистской партии на проведение «восточной» политики. С ней, разумеется, соглашались почти все, во всяком случае, внешне. Например, самыми последовательными сторонниками гитлеровской версии политики были М. Борман, Г. Геринг, рейхскомиссар «Украины» Э. Кох и, до определенного момента, рейхсфюрер СС Г. Гиммлер. Однако, существовало еще несколько точек зрения, отличных от мнения Гитлера, среди которых необходимо выделить следующие две [11,s.15–30].
Носителями первой их них был ряд офицеров Вермахта среднего звена и немецкие политики и дипломаты «старой школы», которые считали, что «восточные» народы надо использовать самым активным образом, привлекая их, как к военной, так и политической борьбе против большевизма. Они также считали, что с гражданами оккупированных советских территорий надо обходиться по–человечески, но дать им какую–нибудь реальную перспективу надо уже сейчас. Следует сказать, что многие из этих офицеров оказались замешанными в неудавшемся заговоре против Гитлера (июль 1944 г.). Одним из проектов этой группы было так называемое Власовское движение и Русская освободительная армия (РОА), в которых они видели не только инструменты в
войне против СССР, но и будущих союзников ненацистской Германии [12,s.71–75]. Особое внимание члены этой группы уделяли национальному вопросу в «восточной» политике. Так, один из ее лидеров граф К. фон Штауффенберг считал, что, прежде всего, надо завоевать симпатии русского народа. Другие же народы СССР он считал полностью подчиненными русскому, а их национальные
движения – слабыми и незначительными. По его мнению, они вряд ли могли бы стать серьезными союзниками Германии, а «все заигрывания с ними могли только помешать союзу с русским народом, который очень болезненно относится к территориальной целостности своего государства» [10,p.502–503].
Главный теоретик нацизма А. Розенберг считал по–другому и имел свою точку зрения на «восточную» политику. В принципе, она не отличалась от мнения Гитлера, который был уверен, что восточные территории являются жизненным пространством германской нации. Поэтому перед ней стоит только три задачи: захватить, управлять и эксплуатировать. Розенберг соглашался с этой генеральной линией, но считал, что достигнуть этой цели можно только, при условии тесного сотрудничества с населением. Однако главное отличие его точки зрения заключалось в том, что все эти блага должны были распространяться только на нерусские народы СССР. То есть, в отличие от оппозиционно настроенных офицеров Вермахта, он считал, что опираться надо именно на национальные движения, которые традиционно не любят русских и коммунистическую власть, как продолжение русского империализма. В теории все выглядело довольно привлекательно, так как выполнялась главная цель «восточной» политики –
уничтожить СССР путем использования внутренних противоречий [11,s.3–14].
Однако главным недостатком Розенберга было то, что он не имел серьезного политического веса в глазах лидеров нацистской партии. Более того, его зачастую не слушали даже его подчиненные. И сторонников проведения своей точки зрения Розенберг имел значительно меньше, чем антигитлеровские оппозиционеры. Тем не менее, его теории вполне успешно конкурировали с
идеями фон Штауффенберга, поскольку даже среди противников Розенберга было достаточно русофобов [13,p.6].
Ссылки:
9.Цит. по: Бетелл Н. Последняя тайна / Н. Бетелл. – М.: Агентство печати «Новости», 1992. – 253 с.
10.Dallin A. German Rule in Russia 1941–1945: A Study of occupation policies / A. Dallin. – London: Macmillan, 1957. – 695 p.
11.Ilnytzkyj R. Deutschland und die Ukraine 1934–1945: Tatsachen europäischer Ostpolitik: ein Vorbericht: In 2 bd. / R.Ilnytzkyj. – München: Osteuropa–Institut, 1958. – Bd. 1. – 286 s.
12.Steenberg S. General Wlassow: der Führer der russischen Befreiungsarmee – Verräter oder Patriot / S. Steenberg. – Rastatt: Moewig, 1986. – 271 s.
13.Alexiev A. Soviet Nationalities in German Wartime Strategy, 1941–1945 / A. Alexiev. – Santa Monica, CA: Rand Corporation, 1982. – 39 p.
Кому интересно - могу статью прислать...
![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
