toyahara_k (![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png)
toyahara_k) wrote2012-10-14 12:33 pm
toyahara_k) wrote2012-10-14 12:33 pm
Entry tags:
Шестикрылый серафим
Шестикрылый серафим является мне на перепутье,
Нетвёрдым голосом испрашивая ярлык и узнавая дорогу,
Потому как оказывается, что по квинтэссенции сути –
Это пустыня. Ей велено, положено разговаривать с Богом.
Атакама, Мохаве, чтоб не сказать трюизма, Сахара –
Все они наполнены духами сомневающихся атеистов,
Но – не хватает солнца, песка, пароходам не хватает пару,
И даже Юзу Алешковскому не хватает проверенных в деле марксистов.
Пустыня – это зима летом, мороз в бобровой шинели,
Приправленная песком снегов, как Солонами, – Атлантида,
А по краям с винтовками Мосина голубеют кремлёвские ели,
Фатою морганят, показывая Роммелю оазис для виду…
Для виду – вуду распускает колючие свои стебли
И Алистер Кроули обращается в козла, или в фавна;
Пустыня многогранна в сухости своей гребли:
Лапифы в каноэ пытаются обогнать кентавра,
Плывущего на свидание с помнящим всё фенеком,
Который поведает место и имя розы.
Он приручен настолько, что стал почти человеком,
Вписавшись чужими руками в страницы классической прозы…
Приходит утро, а с ним – поклонники Изначального Солнца,
Того, что светило Лилит перед Днями Творенья.
И, от солдат Монтгомери, от Александрова Македонца
Все проходившие здесь столпятся в стихов твореньи.
Всевластно вступает день. Опадают устало тени
Пиний, карагача и стройной карельской берёзы,
Не оставляя места для полусвета сомнений,
Для полумрака поэзии, и даже ни дюйма – для прозы!
Восходит Свет, и тени дерева делаются всё твёрже,
Удлиняются, втискивая себя в прокрустову боль Abriß-ов,
Постанывая, устраиваются, Тесея маня на ложе,
Но вот только беда – в пустыне нет кипарисов,
Нет пальм – есть призраки, нет дубов, развесистой клюквы,
Нет Ничего, растущего в Тотьмах и в подлунном мраке.
А солнце заходит, сворачивая рисунки и буквы,
Себя запечатывая омегой в последнем, прощальном знаке…
Приходит ночь. Весна высыхает в дождливую осень,
Но дожди не долетают до раскалённого песком снега…
Усталый серафим возвращается,
В волосах его – проседь,
В глазах утомление человечеством
И - съевшая альфу омега….
Нетвёрдым голосом испрашивая ярлык и узнавая дорогу,
Потому как оказывается, что по квинтэссенции сути –
Это пустыня. Ей велено, положено разговаривать с Богом.
Атакама, Мохаве, чтоб не сказать трюизма, Сахара –
Все они наполнены духами сомневающихся атеистов,
Но – не хватает солнца, песка, пароходам не хватает пару,
И даже Юзу Алешковскому не хватает проверенных в деле марксистов.
Пустыня – это зима летом, мороз в бобровой шинели,
Приправленная песком снегов, как Солонами, – Атлантида,
А по краям с винтовками Мосина голубеют кремлёвские ели,
Фатою морганят, показывая Роммелю оазис для виду…
Для виду – вуду распускает колючие свои стебли
И Алистер Кроули обращается в козла, или в фавна;
Пустыня многогранна в сухости своей гребли:
Лапифы в каноэ пытаются обогнать кентавра,
Плывущего на свидание с помнящим всё фенеком,
Который поведает место и имя розы.
Он приручен настолько, что стал почти человеком,
Вписавшись чужими руками в страницы классической прозы…
Приходит утро, а с ним – поклонники Изначального Солнца,
Того, что светило Лилит перед Днями Творенья.
И, от солдат Монтгомери, от Александрова Македонца
Все проходившие здесь столпятся в стихов твореньи.
Всевластно вступает день. Опадают устало тени
Пиний, карагача и стройной карельской берёзы,
Не оставляя места для полусвета сомнений,
Для полумрака поэзии, и даже ни дюйма – для прозы!
Восходит Свет, и тени дерева делаются всё твёрже,
Удлиняются, втискивая себя в прокрустову боль Abriß-ов,
Постанывая, устраиваются, Тесея маня на ложе,
Но вот только беда – в пустыне нет кипарисов,
Нет пальм – есть призраки, нет дубов, развесистой клюквы,
Нет Ничего, растущего в Тотьмах и в подлунном мраке.
А солнце заходит, сворачивая рисунки и буквы,
Себя запечатывая омегой в последнем, прощальном знаке…
Приходит ночь. Весна высыхает в дождливую осень,
Но дожди не долетают до раскалённого песком снега…
Усталый серафим возвращается,
В волосах его – проседь,
В глазах утомление человечеством
И - съевшая альфу омега….
no subject
no subject
no subject
Вам доставляет удовольствие, нет , даже блаженство играть в слова и чувствовать их красоту, музыку.
Как-то так.
Хотя
Мысль присутствует)))))
Хорошо
Да!
Как мало я видела в жизни!))))
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
Текла текила по губам, но не попала!
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
У нас тут местные вообще говорят на диалекте, который похож на диалект с другой стороны границы, в Германии. Ужос!!!
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
не Ð·Ð½Ð°Ñ Ð½Ð¸ лапиÑа, ни алиÑÑеÑа кÑоÑли.((
no subject
на его иÑÑоÑии базиÑÑеÑÑÑ Ñоман Ðжона ФаÑлза (ÑÑо коÑоÑÑй Ñ "ÐенÑиной ÑÑанÑÑзÑкого лейÑенанÑа"). Ð Ñеннек - ÑÑо лиÑиÑка из "ÐаленÑкого пÑинÑа" :)))
no subject
no subject
ÐомеÑÑ Ð¾Ð±ÐµÑиÑÑа Ñ Ð¾Ð±Ð¾ÑмоÑом :((
no subject
no subject
ÐÑ Ð¥Ð°ÑмÑ, ÐÐеденÑкий, ÐаболоÑкий и Ñ.д.
no subject
no subject
no subject
мне никогда не ÑойÑи за инÑеллекÑÑала, ÑколÑко Ð±Ñ ÐºÐ½Ð¸Ð³ Ñ Ð½Ð¸ пÑоÑиÑала. Родно ÑÑ Ð¾ Ð²Ñ Ð¾Ð´Ð¸Ñ, в дÑÑгое вÑÑ Ð¾Ð´Ð¸Ñ. Ð Ñо же Ñ ÑилÑмами, за ÑедÑайÑим иÑклÑÑением.
no subject
ÐоÑ, вÑÑ Ð¾Ð´Ð½Ð¾ к одномÑ: ÐÑ Ð¿Ð¾Ð´Ð½Ñли вопÑÐ¾Ñ - и (Ñаз)ÑеÑили Ð¼Ð¾Ñ Ñомнение. ÐпÑбликÑÑ Ð½Ð° Ñик-енд пеÑепеÑаÑÐºÑ ÑÑаÑÑи ÐакÑа ÐанÑоÑа "Ð¢ÐµÐ½Ñ ÐºÑлÑÑÑÑÑ"
no subject
но вÑе же.
Ñ Ð¾ÑелоÑÑ Ð±Ñ ÑÐ°Ð·Ð³Ð¾Ð²Ð¾Ñ Ð¿Ð¾Ð´Ð´ÐµÑжаÑÑ Ð¾ вÑÑÐ¾ÐºÐ¸Ñ Ð¼Ð°ÑеÑиÑÑ , да где Ñам))
no subject
В волосах его – проседь,
В глазах утомление человечеством
И - съевшая альфу омега….
Еше бы... его можно понять = утомишься от такой гущи образов
no subject
Но так должно быть. Это - навроде чистили-а. Там масса героев и образов. Как в сцене в "Забытой мелодии для флейты" )